Ветрянка

Вступление:)

В школе я заразился ветрянкой.

Правда, мне уже давно стукнуло пятьдесят три года. И я не мальчик и даже не учитель. Просто занимаюсь с ребятами первых, вторых, третьих и четвёртых классов. Веду в школе театральный кружок.

Вот и заразился. Наверное, от Дани Чичкова. Или от Яны Пухтиной.

Сначала у меня была высокая температура, и всё болело. Начиная от макушки на лысине до мизинца на левой ноге и от пупка до правого уха.

Потом я без разрешения выпил таблетку "ЗНАЯ", и пришлось вскакивать с кровати всю ночь, потому что с меня лило в три ручья. Словно я на огороде двадцатую грядку топинамбура пропалываю.

Но у меня упала температура с тридцати восьми до тридцати пяти и пяти, я стал холодным и подумал "А вдруг умру?", у меня перестало болеть в голове и я похудел на полтора килограмма.

Если бы мне было шесть лет, то это не очень хорошо - худеть на полтора килограмма, но мне на сорок семь лет больше. И это не совсем ощутимо. Какая разница весишь ты восемьдесят пять килограммов или восемьдесят три с половиной.

По-моему, никакой.

К тому же я ужасно захотел кушать. Я съел банан, потом ещё один, потом кусок сыра, выпил два стакана чая с малиновым вареньем, две конфетки "Александровские коровки", потом третью и полторы зефирки. И снова запил. Но уже водой.

И вернул себе свой вес.

На следующий день я смотрел телик с пяти утра до половины одиннадцатого ночи. И это было круто!

А ещё тётя Геля - это моя жена, измазала меня всего зелёнкой, потому что так делают при ветрянке, я об этом позже напишу, и дала мне таблетку от аллергии.

Но я всё равно весь зудю... зужу!

Поэтому я проснулся посреди ночи и пробормотал:

- Может, мне книгу написать? Ведь, как ни крути, лежать мне на карантине три недели. Чего зря время тратить.

Только, пока я шёл из одной комнаты в другую, я ещё не совсем решил, для кого я писать буду - для взрослых или, скажем, для учеников первых, вторых, третьих и четвёртых классов.

А когда дошёл до ноутбука и уселся поуютней в кресле, но так, чтобы не очень чесалось, я решил.

Буду просто писать. То есть не буду умничать.

И вот написал вступление.

А продолжение завтра, потому что вроде захотел спать:)

1.

И вот я лежу и гляжу в окно.

На улице весна. Деревья снова молодые и зелёные.

Но дует ветер, и мне кажется, что наступила осень.

Ветви раскачиваются-раскачиваются-раскачиваются, словно Ванька-встанька, да и небо какое-то сентябрьское.

За ветвями виднеется кирпичный дом в два этажа. Из четырёх окон светится одно. Поэтому мне становится печально, да так грустно, что хочется сорваться с места и отправиться в кругосветное путешествие - открывать новые земли.

Но куда я отправлюсь, куда?!! У меня же ветрянка!!!

Да и потом я, хоть и маленький ещё, но мне пятьдесят три года. И я совершенно точно знаю, что все новые земли уже давно открыли, а космонавты их сфотографировали и нанесли на карты мира.

Такая вот скукота.

И вообще - кроме веток за окном да дома с четырьмя окошками ничего в мире больше и нет.

Ну ещё Инет.

Ещё вентилятор в комнате, в которой я лежу, стремянка, телевизор, стул, кровать, журнальный столик, люстра и два канделябра. Может, это и не канделябры, но я их так называю - канделябрами. А какая разница?

Всё. Больше в мире ничего и не существует. Может, и второй комнаты нет!

Нет, есть.

Есть всё-таки.

Сначала из неё появляется чёрная кошка Фима и спрашивает:

- Я потрусь об тебя?

- Исключено, - отвечаю, подталкивая её к краю кровати.

- За что?! - поражается Фима.

- Да заразный я, заразный! И зудит всё, понимаешь? Тебя только не хватало...

Фима исчезает, но вместо неё материализуется тётя Геля.

Читатель, если ты не знаешь, что это такое, я сейчас объясню. Материализуется - это когда человека было только слышно, но он вдруг предстал перед тобой во всей своей красе, как, например, Сивка-бурка вещая каурка. Надеюсь, ты понял, о чём я.

Так вот сначала тётю Гелю было только слышно. Она болела за нашу сборную по хоккею. Причём, тётя Геля смотрела повтор.

Она и вчера болела, поэтому счёт сегодня уже знала. Но и сегодня вопила так же громко, как и вчера.

Но вдруг! Чу!.. стало тихо, и через три секунды тётя Геля предстала передо мной с дымящейся картошкой в тарелке, котлеткой и вкуснейшей - ням-ням-ням - подливкой неземного происхождения.

А вы говорите - зефирки-коровки!

Нет, сладости всякие - это, разумеется, прекрасно! Но ухаживание за больным и любимым дитятком... ой! - мужем - ещё никто не отменял.

Ах, как же вкусно-то!

И если не думать о зуде, можно представить себя восточным шахом.

Да! И вот что.

Дорогой читатель - мой юный друг либо его седовласая бабушка!

Я не хочу разочаровывать тебя, и в следующей главе со мной начнут происходить невероятные приключения.

Иначе это повествование будет напоминать историю болезни одного человека, подхватившего в свои пятьдесят три года детскую болезнь с легкомысленным названием "ветрянка".

- Папа, это ты с кем сейчас говорил?

С тобой, дорогой мой читатель))

2.

Когда ты болеешь детской заразой, и во рту у тебя бугорки, напоминающие барханы - они на нёбе, под языком, за языком и на языке, тебе не остаётся ничего другого, как лопать торт.

Торт - это спасение.

С этого-то и начинается моя история. Именно с двух (заметьте! не одного или трёх кусков торта) а именно (подчёркиваю) двух кусков кремового наслаждения, которое принесла накануне вечером тётя Геля, вернувшись с дня рождения своей внучки Вероники.

Вероника, к сожалению, тоже приболела. Ну, ангина - это ерунда! Это вам не ветрянка! А простудилась одиннадцатилетняя внучка тёти Гели на рыбалке, которую обожает. Ни одной "рыбалочной" субботы не пропускает - представить Веронику без удочки невозможно. И без двух-трёх пойманных окуньков. И всегда бодрая такая, решительная. А тут взяла и заболела...

Ну так дожди ведь всю неделю! Промокла под своим дырявым зонтом.

Я Веронике букетик послал, а она мне два огромадных ломтя торта.

Откусил я от первого кусочек и...

Больше ничего не помню.

Нет, потом очнулся, конечно.

Открыл глаза.

Лежу, ничего не понимаю - надо мной синее-пресинее небо. Ни единого облачка. И при этом солнце огромное пылает в полнеба, а совершенно не жарко.

Я пощупал себя. Как полагается в таких случаях, ущипнул за ухо, ойкнул - да нет, не сон.

Тут я вспомнил, что болен ветрянкой! Я ж этой заразой измучился весь, а вроде ничего не зудит больше! Ни единого пятна от зелёнки на руках и ногах.

Я сел.

И тут же подумал, что, наверное это всё-таки сон.

Потому что сидел я на траве, а трава эта покрывала собой холм. И куда ни погляди - вокруг поднимались зелёные холмы и тянулись к горизонту.

Наверное, они и за горизонтом тянулись к другому горизонту, а за тем другим - к третьему, и так до бесконечности.

Сон.

Нет. Бред больного ветрянкой.

Я попытался вспомнить то самое последнее, что произошло со мной в настоящей жизни. Кусочек торта. Ну это мне и вспоминать не пришлось. На нижней губе я нащупал кончиком языка сладкую крошку.

Я её даже поймал двумя пальцами и зачем-то понюхал. Потом отправил в рот и проглотил. И тут же перед глазами всё заплясало, закружилось.

Мда. Крошка, в принципе, почти как живая. А точнее говоря - волшебная.

Вот удружила Веронинка!

А может, она у нас Волшебница? Может, она у нас Фея?

Только вот разве феи болеют ангинами.

Я поднялся на ноги и огляделся.

И куда идти? Сплошные зелёные холмы.

Я зашагал вперёд.

Да! Надо заметить, что одет я в этот момент был не как больной ветрянкой.

На мне был лёгкий свитер, джинсы и кроссовки. И что характерно - никакой бороды. Я помолодел лет на сорок, потому что на голове - вместо лысины нащупал копну волос.

Интересно, что скажет тётя Геля, если я когда-нибудь доберусь до неё в таком виде? Да и признает ли она меня?

3.

Что же такое ветряночный зуд?

А это когда зудит ВСЁ. Даже лампочка над головой.

И чтобы унять ветряночный зуд - чтобы зудело хотя бы частями, а если повезёт, в отдельно взятых точках, надо принимать противоаллергические таблетки.

В ЭТОМ МЕСТЕ МОГЛА БЫ БЫТЬ ВАША РЕКЛАМА

Волдыри.

Их следует смазывать чем-то, что их иссушит. Например, зёлёнкой.

Умные дядьки дали этому спасительному эликсиру очень сложное название, и моим читателям - детям первых, вторых, третьи и четвёртых классов - совершенно не обязательно запоминать его. Но оно нам ещё пригодится, поэтому привожу название зелёнки в полном виде:

- раствор бриллиантовый зелёный - тетраэтил-4,4-диаминотрифенилметана оксалат - синтетический анилиновый краситель трифенилметанового ряда.

Кстати, о волдырях.

Вообще-то, их нежно называют язвочками. Но, честно говоря, я с этим в корне не согласен. Никакие это не язвочки, а именно волдыри! Самые настоящие мешочки на твоей коже, которые заполнены заражённой жидкостью, и если волдырь случайно задеть и он разорвётся, мало не покажется. Будет зудеть так, что захочется облить себя зелёнкой с ног до головы или вскарабкаться на потолок и превратиться в моль.

И вот тогда на этом месте уже точно образуется язвочка.

Практически дырка. Вход.

Тоннель в другой мир, который хочется замазывать и замазывать, замазывать-перезамазывать зелёным бриллиантовым раствором, чтобы тебя не затянуло, не закружило, не всосало в этот мир, потому что там ужасно неспокойно за той зелёной пеленой...

Одна череда холмов сменялась другой, горизонт следовал за горизонтом, а зелёным возвышенностям не было ни конца ни края.

Конечно, я уже давно должен был устать. Или хотя бы сделать привал. Но - поразительно! Мне совершенно не хотелось этого!

О, читатель! Ты не представляешь себе, какая лёгкость наполняла собой всё моё существо - то есть тело, душу и желание идти и идти по зелёным вечным холмам. Сбегать с них и взбираться, чтобы увидеть с очередной вершины, как прекрасен этот зелёный мир, сколько в нём совершенства, изящества и чистоты!

Лёгкость! Она исходила именно от холмов.

Лёгкость, благодаря которой хотелось... нет, не парить над миром, не взмывать стрижом или порхать бабочкой, а просто шагать - вверх-вниз, вверх-вниз. Потому что это было самым главным на данным момент моей жизни.

Я знал это совершенно точно. Как и то, что хождение по зелёным холмам скоро закончится. Ведь всему приходит конец.

Так и случилось.

С неба опустилась гигантская бабочка и приказала:

- Садись на меня! Хватит валять дурака. Тебя ждут более важные дела, чем бессмысленная экскурсия по холмам!

Я совершенно не удивился. Бабочка так бабочка. К тому же гигантская и говорящая.

Я вскарабкался к ней на спину и мы взлетели.

- Какие дела?!! - спросил я, стараясь перекричать вой ветра.

- Война с оксалатами! - ответила бабочка.

Я кивнул, хотя совершенно не знал, кто это такие.

4.

Бесконечным ветряночным вечером делать совершенно нечего.

Согласитесь, мой юный друг или его начитанная бабушка, ведь невозможно целый день смотреть всевозможные ток-шоу, где участники то и дело размахивают руками, кричат, обижаются друг на друга, рыдают и, наоборот, восторгаются, умиляются, обнимаются и аплодируют.

Или играть в разные стрелялки до опупения.

Или читать в Интернете страсти-мордасти, доведя себя до такого состояния этими новостями, что обычная галка пролетевшая за окном начинает казаться монстром или боевым вертолётом.

Или болтать до хрипоты.

Нет, поболтать это всё-таки здорово. Что мы время от времени и проделываем с тётей Гелей. Да! Целый день, доведя себя до опупения, хрипоты и колик в животе.

Колики происходят у нас от смеха, а смеёмся мы над каждой ерундой.

Ну, например, разве не смешно, если я вдруг появляюсь с бананом в одной руке, с чашкой кофе в другой, весь измазанный зелёнкой и при этом напевающий хриплым шёпотом:

- Я ши-ча, ту-да-би-ду!.. Я ши-ча, ту-да-би-ду!..

И мы начинаем дико хохотать, потому что, на самом деле "Я ши-ча, ту-да-би-ду!" - это "Я сейчас сюда приду!" - мой ответ на вопрос тёти Гели:

- Ну ты где?!

- Я ши-ча, ту-да-би-ду!.. Я ши-ча, ту-да-биду!..

А чёрная кошка Фима, свернувшаяся клубочком в кресле, смотрит на нас одним глазом как на ненормальных. Ну про нас-то всё ясно, а вот о чём на самом деле думает она, наверное, не угадает ни один кошковед в мире.

Второй глаз у кошки Фимы закрыт. Этим глазом Фима спит.

Мы летели над Архипелагом Разумных планет. Об этом сообщила мне гигантская бабочка.

Во время не слишком продолжительного путешествия по Космосу я успел привыкнуть к размеренным взмахам её крыльев. Их грациозность дополняла великолепие Вселенной.

В серебристых крыльях гигантской бабочки отражались туманности и космические радуги, чёрные дыры и спиралевидные скопления звёзд, вспышки и миражи, прошлое, настоящее и будущее. Вселенная вдыхала в меня настоящую радость, ту, о которой мечтает каждый из нас.

И вот - мы добрались до цели.

На одной из разумных планет, проплывающих под нами, обитают оксалаты, с которыми мне суждено сразиться. К счастью, не сразу. Сначала я должен буду собрать войско.

- Но кого я смогу призвать, если мне совершенно не известны эти места? - недоумевал я.

- Ещё узнаешь, - отвечала гигантская бабочка.

- Но почему я должен воевать с ними?

- Ты задаёшь слишком много вопросов! Придёт час, и тебе всё объяснят.

- Слишком много? Я задал всего два!

- Порой достаточно и одного...

Архипелаг.

Как он прекрасен, и как много планет! Все разные, ни одна не похожа на другую: красные, оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые, синие, фиолетовые, перламутровые, прозрачные, переливающиеся двумя, тремя, четырьмя, пятью, множеством цветов и оттенков, в густых грозовых тучах и опоясанные сиянием лун, испещрённые каналами и порами застывших вулканов,

- Оксалаты обитают на этой, - кивает гигантская бабочка на последнюю из перечисленных планет. - Но мы опустимся на соседнюю. На ту, которая по правую руку от тебя... Это планета Меченосцев.

Про меченосцев я ещё не слышал.

А вот про оксалатов я из гигантской бабочки всё-таки выудил кое-что.

Оксалаты - это же щавелевидные эфиры-гуманоиды!

5.

Для того, чтобы были понятны последующие события и события, следующие за последующими, мне придётся несколько отклониться от тем ветрянки и оксалатов.

Разумеется, через несколько десятков страниц вам всё станет ясно, а на данный момент, дорогой читатель, я предлагаю набраться терпения и послушать историю, рассказанную мне моим другом Даней как-то раз, когда он ещё ходил в школу № 77, перед тем, как его перевели в школу № 88.

Причина перевода чрезвычайно проста: директор школы № 77 Денедиктова Резеда Барбарисовна (имя вымышленное) и ученик третьего "Г" класса Даня Чичков не сошлись характерами.

Даня Чичков грубил учителям и охранникам.

Даня Чичков дрался на уроках и на школьном дворе.

Даня Чичков был всё время чем-то измазан, а когда ему делали замечание отмахивался со словами: "Ага, ладно!"

Даня Чичков дерзил директору школы, заместителю директора по безопасности и охранникам.

Даня Чичков взирал на мир с таким видом, словно он ангел, а он вовсе и не ангел.

"Даня Чичков - дурак!" - бормотала Резеда Барбарисовна всякий раз перед сном, но это не спасало её от ночных кошмаров, и наутро она была очень сердитая не только на Даню Чичкова, но даже и на всех остальных.

Так вот.

Шли мы с моим другом Даней тёплым сентябрьским деньком по дорожке, бегущей от школы к оранжево-белым и бело-голубым жилым девятиэтажкам, и болтали о том, о сём.

Я в основном задавал вопросы, а Даня на них с удовольствием отвечал.

Например, я спрашивал:

- Дань, а ты девчонок за косички дёргаешь?

- Не-а!

- Да ладно?! Ни разу не дёргал?!

- Ну... Если честно, раза два.

- Два?

- Ну может, раз пять.

- А кого больше? Яну или Кристину?

- Меня ща вырвет!

- Ну не буду больше спрашивать! Не буду.

- Да не, почему? Спрашивайте, если хотите... Кристину я не дёргал, никогда. Её нельзя, она...

- Беззащитная, - подсказываю я.

- Ну да...

Мы шагаем. До перекрёстка ещё метров сто.

- Дань, - прошу я. - А расскажи что-нибудь смешное из своей жизни.

Даня с охотой вспоминает:

- Однажды собрался я на тренировку, на бокс, побросал всё в рюкзак, бегу - опаздываю, как всегда... - Данька шмыгает носом. - Прибегаю, открываю рюкзак! Чёрт!

- Не чертыхайся!

- Ага, ладно! Открываю рюкзак, чтоб перчатки достать, а перчатки забыл. А вместо них из рюкзака Пушок вылезает!

- Какой Пушок?

- Ну мой кот!

Даня улыбается, я смеюсь.

Перекрёсток.

Мы киваем друг друга. И расходимся: мне налево, Дане - направо.

Гигантская бабочка прижимает крылья к бокам и мы со свистом мчимся к планете Меченосцев, где я должен буду собрать войско, чтобы сразиться с оксалатами.

Ерунда какая-то. И на что сдались мне эти щавелевидные эфиры-гуманоиды? И как этот связано с Даней?

6.

Планета Меченосцев практически ничем не отличается от Земли.

Во всяком случае сверху.

Такие же горы, моря, леса... луга...

Да нет! Ещё как отличается! Вместо деревьев тут повсюду растёт гигантский щавель. И больше ничего! Представляете?!

Вы как относитесь к щавелю? Я щавель люблю, но не в таком же количестве. Это, в конце концов, настораживает.

Когда чего-то много, ни к чему хорошему это не приводит. Мне это однажды сказал мой дедушка. Давным-давно, когда мне было лет семь.

Я тогда решил повисеть над улицей. Перелез через перила балкона и потихоньку так, потихоньку соскользнул вниз. Я тогда - крепенький был, цепкий. Как паук. И ничего страшного - этаж-то второй. Вишу, так сказать, только на пальцах рук. Покачиваюсь. Ну даже если и упаду! Ну и что? Правда, внизу асфальт, прохожие туда-сюда ходят. Некоторые останавливаются, качают головой, ругаются, чтобы я немедленно назад лез, иначе сорвусь, стану инвалидом, ещё ловить меня! Мать бы пожалел, бездельник!

Да я бы и хотел взобраться назад, да только пальцы онемели. Ещё немного смогу повисеть, может, минуты три, а ведь больше не смогу. Тогда точно полечу вниз, в лучшем случае - кому-нибудь на шею. А лететь-то высоко! Метров пять. Тогда вторые этажи высоко строили!

И тут, на моё счастье, надо мной возникла белоснежные голова моего дедушки.

- Так, - сказал он, мгновенно оценил ситуацию, перегнулся через перила и каким-то чудом умудрился схватить меня за руку.

Я всё-таки не спасовал и помог ему, подтянувшись другой.

Дедушка поставил меня перед собой, встряхнул, чтобы я пришёл в себя, и спросил:

- Долго висел?

- Долго, - кивнул я.

Тут-то дедушка и произнёс эту свою знаменитую фразу, которую я запомнил на всю жизнь:

- Когда чего-то много, ни к чему хорошему это не приводит.

К сожалению, я не всегда её вспоминаю, но сейчас вспомнил, когда увидел планету, заросшую кислым щавелем.

Надеюсь, вы хотя бы раз в жизни видели это растение, ну а кто не видел, может заглянуть в любой справочник, а скорее всего тут же побежит искать в Инете, как это делаете вы сейчас - мой любознательный читатель или его начитанная бабушка.

Так вот, планета Меченосцев была покрыта щавелем. Только невероятно гигантского размера, до тридцати метров в высоту, то есть с девятиэтажный дом.

Но самое удивительное не это.

На каждом листе я совершенно ясно разглядел изображение...да-да! Изображение профиля... кого бы вы думали?

Изображение профиля директора школы № 77 Денедиктовой Резеды Барбарисовны (имя вымышленное).

Листья колыхались на ветру и поэтому казалось, что они живые - эти профили. И сердито шипят на мир.

Но потом я понял, что это не шипение, а щавелевый шелест.

- Ты удивлён? - спросила гигантская бабочка. - Не удивляйся. Дело в том, что Резеда Барбарисовна родом отсюда. И меченосцы очень гордятся тем, что обычная девочка с их планеты умудрилась стать на вашей Земле директором школы! Это невероятное достижение, невероятное! Вот они и увековечили память о великом событии тем, что вывели новый сорт гигантского щавеля с профилем Денедиктовой.

В этот самый миг из-за щавелевого стебля высунулась голова инопланетянина.

- Цока-цока! - выкрикнула она и что-то липкое молниеносно стянуло меня с бабочки и шмякнуло... об асфальт!

7.

Я очнулся от безумной головной боли и потянулся к секретному кармашку на джинсах, в котором всегда носил таблетки от головной боли, пошарил в нём указательными пальцем, но ничего нашёл.

И только потом вспомнил, что мне не пятьдесят три года, что я превратился в мальчишку и мне от силы, как сообщила во время нашего чудесного полёта по Космосу гигантская бабочка, лет десять-одиннадцать.

А ещё я вспомнил "цокающую" голову, после которой меня основательно шмякнула обо что-то асфальтовое. Кстати, я не мог с уверенностью утверждать, что это был, скажем, тротуар. Или шоссе.

Пытаясь нащупать в кармашке таблетку, я одновременно соображал, куда же я попал.

Скорее всего в сырой и ужасно тёмный подвал. Сверху капало. Я это определил не только по звуку, но и по тому, что каждая вторая капля попадала в меня. Поэтому я основательно промок, пока был без сознания.

Я возмущённо крикнул:

- Эй! Это так вы встречаете гостей из другой звёздной системы?! Выпустите меня!!!

Поначалу кроме подвальной капели ничего в ответ не раздалось. Я уже хотел проорать что-нибудь ещё, как вдруг заскрежетал засов, дверь в мои казематы с ужасным грохотом распахнулась, и в проёме показалась несуразная фигура - что-то бочкообразное на тоненьких ножках, с тоненькии ручками и колпаком вместо головы.

Писклявым голосом это существо обратилось ко мне, судя по тону, приказывая следовать за ним:

- Цако-цако! Цоко-цоко!

Я, разумеется, поспешил из камеры. Охота было прохлаждаться в темнице? Может, мне даже повезло! Может, отсюда вообще никого никогда не выпускают.

Мы пошли по коридору, этот тип меня время от времени подталкивал и пищал своё "цако-цоко", а я и не возражал.

Кстати, колпак оказался не головой, а обычным колпаком, свёрнутым из газеты. Да и сам меченосец был одет во что-то газетное, во всяком случае, при хотьбе оно шуршало, как простая земная газета.

И что самое удивительное, пока мы топали по коридорам, спускались и поднимались по лестницам и снова шагали с таким видом, словно только это и умеем, из камер, подобных моей, так же, в сопровождении колпаконосцев, точь в точь похожих на моего, выходили разные существа и даже один... человек в панаме!!

Увидев меня, человек заорал:

- Друг! Пацан! Ты чего?!! С Земли?!

- Да!!! - успел проорать я в ответ. - Где мы? Это тюрьма?!

- Не бойся, братишка! Это у них гостиница!..

Больше я ничего спросить не успел. Человек в панаме скрылся со своим провожатым в проёме, напоминавшем иллюминатор. Они в него запрыгнули рыбкой.

Наконец, мы попали в круглую залу с мерцающим, надо сказать, уютным светом.

Посреди залы стоял трон. На спинке трона сидела девушка. Именно на спинке, болтая тоненькими ножками.

- Цако-цако! - прощебетала она.

Я не удержался и передразнил её:

- Цока-цока!

- Нет, - девушка неожиданно рассмеялась. - Так неправильна ти сказаль. Нада здароваца "Цако-цако!" Иначе неприлична!

- Неприлично! - возмутился я. - А прилично держать гостя в темнице, откуда капает с потолка, а потом гнать по коридору, подталкивая и покрикивая?! А ещё гостиница!

- А у вас на Земле разве гастиница другие? - удивилась девушка.

Я хотел ответить, но она меня перебила:

- Всё эта ерундистика! Ми позвальт тебя патаму шта ты есть герой и будешь спасать от глупости твой Земля! Поэтому тебя нада набрать у нас войска! И войвать с оксалат! Я давайт тибе день на прагулка и остаток отдых, а потом - война! Я пришлю тебя моя помщниц. Я - вторай принцесса здесь и отвечайт за тебя! Визывай миня три раз, но не больше, а пока - пока!

Она помахала ручкой.

- А из кого набирать войско? - спросил я.

Но девушка испарилась, вместе с гостиницей.

И я остался стоять среди зарослей гигансткого щавеля.

Как болван.

8.

Правда, через секунду появилась ОНА.

Я как стоял с открытым ртом, так и остался стоять. У меня даже слюнка потекла, и правда, как у болвана.

Потому что ОНА оказалась моей точной копией, только с огненно-рыжими волосами, заплетёнными в тугие косички.

Я уставился на девчонку, а она подпрыгнула, повисла на щавелевой ветке и принялась насвистывать свою инопланетную музычку, от которой у меня так зазудели уши, что я замахал руками.

- Не сосчитаешь! - хихикнула девчонка и показала мне язык.

Свист прекратился, и уши перестали зудеть.

Я глупо заморгал.

- Что не сосчитаю? - спросил я.

- Косички! Угадай, сколько их? Ха-ха! - девчонка засмеялась, но тут же сама и ответила. - Тринадцать! Счастливое число! У нас на Меченосцах все остальные числа несчастные.

Она задумалась.

- Нет! Счастливые ещё - пять, шесть, семь и миллион! Понял, дурында?

- Т-ты отлично говоришь по...

- По-русски? Ну так у меня мама из Воронежа, а папа - меченосец! Ладно, слышь! Хватит мне голову морочить!

Она спрыгнула с щавелевого листа, который, ей-Богу, крякнул!

Покопалась в нагрудном кармане своего джинсового комбинезона и протянула мне разноцветную трубочку:

- Слышь, ты? Это что-то вроде вашего калейдоскопа, "калеёй" называется. Погляди в неё... да погоди, ты! Выслушай сначала, прям, дерзкий какой, сил нет! Кароч, паренёк! Повторяю! Глядишь в калею три секунды. За эти три секунды ты увидишь сто разных штуковин, а я потом у тебя спрошу, а ты сразу, без трёпа, назовёшь только что-то одно, понял?

- Зачем всё это?

- А затем! Разговорчики в строю!

- Не буду смотреть, пока не скажешь.

Девчонка закатила глаза, но всё-таки ответила:

- А для того, дурында, чтобы дальше твоя история развивалась! Без этого слова мы с места не сдвинемся! Так и будешь стоять среди щавеля! Закон у нас на планете такой - у каждого человека одно слово - самое главное, с него всё и начинается!

Девчонка неожиданно рассмеялась и жеманно представилась:

- Ой! Забыла! Я, между прочим, помощница Второй Прынцессы. Маня я! Ой, не могу, как ты на меня похож, близняшка, прям! Ну, гляди в калею!..

Маня внезапно выпрямилась, стала очень серьёзной, в руке у неё появился секундомер.

Она скомандовала:

- Эйн, цвейн, дрейн!

И нажала на пипку:

- Поехали!

Я прильнул к трубке и попытался запомнить хоть что-то.

Кажется, я увидел в калее следующее: арбу, верблюда, мороженое, картину Репина "Грачи прилетели!", нет, не Репина, Саврасова! да какая разница?!! репейник, малую берцовую кость, футболиста Аршавина, клюшку, кактус, колокольчик, Чебурашку, гусеницу, мобильник моего двоюродного брата, зелёнку, Брахмапутру (я не помню что это такое!!!) кекс, кокс...

- Стоп! - торжественно произнесла Маня. - Говори!

"Мама! - мысленно воскликнул я. - Что я должен ответить?!"

И тут я услышал спокойный голос моей любимой мамочки, по-моему, он прозвучал где-то в районе левого уха:

"Сыночек, просто скажи "тюльпан"..." - "Но я не видел тюльпана, мама!" - "А ты скажи... не волнуйся, мой хороший..."

Я вздохнул и прошептал:

- Была не была!.. Тюльпан!

- Тюльпан?!! - растерялась Маня и плюхнулась на траву. - Не может быть! Но его не было! Его не могло быть! Почему ты не назвал верблюда?!

Я понял, что случилось что-то непредвиденно, и решительно повторил:

- Тюльпан!

- Ну... - Маня вдруг улыбнулась мне, наверное, самой милой своей улыбкой. - Тады другое дело, тады всё пучком! Тюльпан так Тюльпан! Вполне приличный енерал для твово войска!

Она щёлкнула пальцами и перед нами предстал во всей своей красе один из самых моих любимых киношных персонажей!

Фанфан-тюльпан!

9.

Однажды, когда мне было одиннадцать лет... то есть совсем недавно...

Стоп! Мне же сейчас пятьдесят три! Да нет, двенадцать!

Совсем запутали меня события последних дней!

Ага, ладно! Проехали!

Словом, как-то раз стоял я на вершине холма, а из-под моих ног - вниз, к речке, сбегало поле красных маков.

Это была такая невероятная красота, да ещё дул лёгкий ветерок, откуда-то сверху, подгоняя стайку облаков, что мне вдруг ужасно захотелось разбежаться и полететь над маковым полем, над речкой, над холмами и кричать сверху:

- Эгегей!!!

Я тогда разбежался, оттолкнулся от холма, но пролетел всего несколько метров, а потом упал в траву, не то чтобы очень больно, но мне стало ужасно обидно, словно меня кто-то обманул, а кто и не понятно...

- Мой юный друг! - воскликнул Фанфан-тюльпан. - Какие проблемы? У нас в запасе целый день отдыха! И, прежде чем мы отправимся собирать войско, я предлагаю Вам испить в ближайшем трактире волшебного эликсира, после чего мы сможем воспарить над полями этой гостеприимной планеты. Если же нам что-то помешает или будет угрожать Вашей жизни...

Фанфан откинул левую полу своего плаща, продемонстрировав шпагу:

- Вы всегда можете положиться на меня, мон ами!

- Мон ами! - хмыкнула Маня. - Разбежались! Какой трактир, уважаемый? Здесь отродясь никаких трактиров не было! Здесь совершенно другая инопланетная жизнь! Окромя щавеля да этих, как его... прыгающих планшетов нет ничего, милай! Волшебный эликсир, ха!

- Что ж... - улыбнулся Фанфан. - Я, разумеется, не человек-паук и не Супер-Плазмет...

- А кто это?

- Супер-Плазмет? Как? Вы не слыхали об этом герое? А... Ну да! Фильм только монтируют, но он в скором времени появится в прокате... Я, конечно, не Плазмет, но кое-что ещё могу! В конце концов, кто как не я спас от разбойников дочь короля и получил в благодарность эту награду!

Фанфан выпятил грудь и продемонстрировал рубиновую брошь в виде тюльпана.

Затем он выпрямился, сосредоточился и тихо, но с силой произнёс:

- Вашу руку, мой юный друг!

Я протянул ему свою ладонь, он же вскинул кулак, воскликнув:

- Вперёд! К небесам и мечтам!

И мы... взлетели!

О, да! Мы полетели!

Алый плащ Фанфана-тюльпана развевался за ним, словно знамя, и это было так неожиданно,что мне показалось - под нами маковое поле!

Но, нет... насколько хватало взора, можно было увидеть один только щавель...

- Эй, вы куда?! А я! - завопила Маня.

- Не очень лицеприятная барышня, - заметил мой новый друг.

- Да нет, ничего, забавная, - возразил я и крикнул рыжеволосой девчонке. - Мы полетаем немного и вернёмся!..

- Мой юный друг, - продолжал Фанфан. - Должен заметить, что наш полёт - отнюдь не пустая забава, а мера вынужденная. Это обычная предосторожность. Эта, забавная, как Вы соизволили выразиться, девочка, на самом деле, весьма опасная особа! Дело в том, что войско, собрать которое нам ещё предстоит, будет являть собой армию недоброй воли. Меченосцы уже давно угрожают нашествием соседней планете оксалатов. Они коварны в своих помыслах, и уверены, что только Вы сможете покорить мирных и доброжелательных щавелевидных эфиров-гуманоидов. Я не знаю, с чего они вбили себе это в голову, но факт остаётся фактом - гигантская бабочка перенесла Вас сюда, чтобы сие свершилось. И знаете из-за чего разгорелся весь сыр-бор? Из-за щавеля! Меченосцы вбили себе в голову, что оксалаты претендуют на их щавель, а оксалаты терпеть его не могут! Быть щавелевидным ещё не означает любить щавель, ведь верно? Вот мы, например, люди! Мы же не питаемся себе подобными? Вы когда-нибудь слышали, чтобы люди питались людьми? Я - нет!

- Что же делать? - я расстроился.

Мы в этот момент пролетали над небольшой полянкой, кажется, первой на нашем пути.

- Видите ли, мой друг... - Фанфан задумался. - К моему величайшему сожалению, сил моих не хватит для преодоления силы тяжести этой несуразной планетки, но у меня есть одно соображение... Мы соберём войско! Но соберём его исключительно из гостей планеты!

- А меченосцы согласятся? Они ничего не заподозрят?

- У них нет иного выхода, они же невероятно трусливы. Только трусы могут держать своих гостей в гостиницах-тюрьмах!

И мы повернули назад.

Маня ждала нас, раскачиваясь в задумчивости на одной из веток гигантского щавеля.

10.

Маня запрыгала на одной ножке и похлопала себя по макушке.

При этом она недовольно пискнула:

- Цьок! Гулять будем, нет? До сборов - всего ничего! Я тебе исчо Поэта показать хотела, Волчок - это наш меченоский вечный двигатель, и Ель!

Я пожал плечами, мол, не против.

Но Маня поняла это по-своему.

- Вот глупый! Как же ты собираешься на войну, не повидав таких чудес! Это же три артефакта нашего времени! К тому же без них на войне - ну никак!

- Местные достопримечательности, - пояснил Фанфан-тюльпан.

- А потом в ночное! - воскликнула Маня и глаза у неё засияли от счастья.

- Лошадей пасти будем?

- Каких лошадей, дурында?! На шашлыки отправимся, это обряд такой у нас. И звёздами любоваться...

Я промолчал. Интересно, из чего у них делают шашлыки? А со звёздами - даже романтично.

- Всё! Харош болтать, пацаны! - скомандовала Маня. - За мной! К поэту Хендрюксону с острова Цаккаалло!

Она неожиданно подпрыгнула, да так высоко, что мне пришлось задрать голову. Фанфан тоже взлетел, прихватив и меня с собой, разумеется.

Девчонка прыгала по полю с невероятной скоростью, то исчезая в зарослях щавеля, то выскакивая из него.

Через минуту мы оказались на той самой полянке, над которой уже пролетали.

- Это остров Цаккаалло? - удивился я.

- А ты что? Сам не видишь? Остров! А вокруг Море Щавеля!

- Странно, вроде обычная полянка...

- Тихо! - Маня приложила ладошку к губам. - Ждём - не дышим!..

Но "не дышать" пришлось недолго. Из-за самого толстого стебля появился мужчина высокого роста и крепкого телосложения. Одет он был своеобразно, если только яркий зелёный плед в жёлтую клеточку можно назвать одеждой. Мужчина был укутан в него так плотно, с ног до головы, что кроме печальных глаз, крупного носа и взъерошенной бороды ничего больше видно и не было. Да! Ещё руки, конечно, иначе он не смог бы балансировать. А мужчина именно балансировал - то есть передвигался по траве так, словно это канатоходец скользит по канату высоко под куполом цирка.

- Хендрюксон! - восторженно шепнула Маня.

Поэт не обращал на нас никакого внимания.

Он что-то бормотал, задрав нос к небу, но всё-таки кое-что можно было разобрать:

- Щавель цветёт обалденно красиво!.. Люблю букеты из щавелевых метёлок с кукушкиными слёзками!.. Осенью потемневшие метёлки конского щавеля великолепны с сухими зонтиками валерианы!..

Поравнявшись с нами, он спросил обычным голосом:

- Опять надумали вы воевать? Не пить, не танцевать, не жрать?

- Надо, Хендрюксонюшко? - жалобно протянула девчонка. - О-очень!

- А Миролюбивый Жадина и Щавелевидный Крапун будут? - поинтересовался Поэт тем же тоном.

- Обязательно! Как же без них? - обнадёжила Маня.

- Хорошо, я прибуду на рассвете, буду ждать я вас в кювете, - кивнул Хендрюксон и забалансировал дальше.

Мы подождали, пока он скроется в щавелевых кустах, и отправились к следующему меченоскому чуду - Волчку.